Опыты
перевода с А. Богдановским
Богдановский Александр Сергеевич (р.1952) -
переводчик с португальского, испанского, английского. Среди работ - серия
"приключения капитана Алатристе",
"Тень орла", "День гнева", "Осада" Переса-Реверте. "Генералы песчаных
карьеров", "Лавка чудес", "Исчезновение святой",
"Каботажное плавание" Ж.Амаду, "Поднявшийся с земли",
"Евангелие от Иисуса", "Каменный плот", "Перебои в
смерти", "Слепота", "Книга имен", "Каин",
"Странствие слона" Ж.Сарамаго, "Война
конца света" и "Разговор в Соборе" М. Варгаса
Льосы, "Алхимик", "Дьявол и сеньорита
Прим", "Книга воина света", "На берегу Рио-Пьедра..."
П.Коэльо, "Портрет Пикассо в юности" Н.Мейлера,
поэзия М.М.Б.Бокажа и др. Лауреат премии Инолит (1998 г.) за "Евангелие от Иисуса" Жозе Сарамаго, Иллюминатор (2007)
и Мастер (2010).
Александр
Сергеевич, как начинается ваш рабочий день?
Приблизительно
в одно и то же время, с утра. Перевод крупногабаритной прозы – а это почему-то,
в силу «исторически сложившихся обстоятельств», стало моей специальностью,
особенно требует ритмичных, равномерных усилий.
Для вас
имеет значение последовательность текста или можете начать переводить с любой
страницы?
Имеет, но –
не чрезвычайное. Начинаю я с начала, а, глубоко въехав в текст, могу в случае
надобности делать какие-то перебросы, оставлять лакуны, к которым возвращаюсь
потом. Для того, чтобы избежать механичности, машинальности и перевода «слово в
слово», на каком-то этапе могу начать работу от конца к началу.
Есть ли у
вас какие-то критерии при выборе автора?
Есть, но тут
проще сформулировать отрицательные факторы: я бы не стал переводить книги о
молодежной субкультуре, изобилующие сленгом. Существующие методики, ноу-хау
меня не устраивают, а своих я пока еще не придумал.
Вопрос в
какой-то мере – физиологический: существует неформулируемое
словами понятие того вкуса, который чувствуешь при чтении текста. Действует
обаяние его ритмических ходов и прочей мелодики. Интонации. И шире – тона. Я
люблю сказ, подобие живой изустной речи.
И еще один
очень простой критерий – я не возьмусь за перевод текста о каких-то совсем уж
далеких от меня сферах. Навскидку – из жизни астрономов, о приключениях игроков
в гольф или бейсбол.
Для
переводчика необходимо прочувствовать мировосприятие, самоопределение писателя?
Долго ли длится процесс знакомства с автором и его произведением?
По-моему,
это знакомство следует осуществлять «в рабочем порядке», при тесном
взаимодействии с текстом. Если перед началом работы я услышу/прочту, что мой
автор «принадлежит к эпигонам перипатетиков или пифагорейцев или творчески
развивает наследие экзистенциалистов», мне это ничем не поможет.
Бывало, что
вы не соглашались с мнением писателя? Влияло ли это на перевод?
Бывало – и
неоднократно. И значительно чаще, чем хотелось бы. Что же тут поделаешь? –
Такова специфика профессии. Нет, не влияло. Например, у меня совершенно иные
взгляды на причины возникновения христианства, скажем, нежели у Жозе Сарамаго, но это,
разумеется, никак не влияет на перевод. Кто-то из великих режиссеров призывал
различать правду жизни – и правду искусства. Меня интересует в первую очередь
его взгляд, ракурс – и вербальные средства выражения. Если он точен в своей
словесной живописи, если он кладет те краски, какие надо, если его логика,
сколь бы ни была она парадоксальна, убеждает меня в своем праве на
существование, то наши расхождения значения не имеют. А вот если ракурс
представленной им картинки невозможен с точки зрения физики/оптики, то
переводчик горько тоскует и, как говорил Свифт, «бранится мелодичным голосом».
Попутно
можно сказать, что перевод – это и есть пере-вод из системы в систему. Из
системы одного языка и литературы – в систему другого. Многое из того, что
возможно по-испански, будет выглядеть комично по-русски. Мне кажется, что фраза
Переса-Реверте «…у него – седые баки и богатый опыт
контрабандиста», более чем нормальная в оригинале, в переводе неизбежно вызовет
ассоциацию с тем, как «шел дождь и два студента». И мне приходится в данной
ситуации выкручиваться, строить это описание иначе.
Сарамаго. У него
своеобразный стиль письма, собственный ритм и метрика. Как вы справлялись с его
ребусами и головоломками?
Ну, вот
именно – как разгадывают ребусы. Но, разгадав, раскрыв, так сказать, его ведь
надо опять закрыть – и преподнести читателю. Потому что я не толкователь, не
комментатор, а – имитатор. Где у него головоломка, там и у меня не должно быть
кристальной прозрачности.
Хочу еще
заметить, что собственный ритм и метрика имеются у каждого писателя,
заслуживающего называться так.
Какими средствами
вы пользуетесь, чтобы сделать текст понятным для русскоязычных читателей?
Это не
входит в мою задачу. Ну, а ввод/объяснение реалий – это дело даже не техники и
не технологии, а инструментальное. И о нем не стоит даже говорить.
Все
переводчики имеют в своем арсенале хотя бы несколько переводческих киксов. Были
ли у вас киксы, можете принести пример?
Ну, как же!
В романе Варгаса Льосы
«Разговор в Соборе» я спутал вакханку (bacante) с
вакансией (vacante), но смешней всего, что фраза
вполне выстроилась, и вакханка нашла свое место. Ну, минуты на полторы. У
никарагуанца Серхио Рамиреса
партизаны скитались в горах, трое суток питаясь одними tortillas
(маисовыми лепешками). Пребывая, вероятно, в состоянии умопомрачения, я написал
– «…одними черепахами»: не вовремя вспомнилась, надо полагать, черепаха Тортила из «Приключений Буратино». Кое-какие ляпы случались
и при описании афробразильских радений – кандомблэ, потому что в 70-е годы имел очень смутные
представления и о ритуалах этих, и об антураже, и об атрибутах. Это надо было
увидеть своими глазами.
Если вам
дано было заново выбрать профессию, стали бы вы переводчиком?
Мне –
самонадеянно, может быть – кажется, что я – существо, специально созданное
природой для этого дела. Такое у меня устройство. И потому – вероятней всего,
да.
Иное дело,
что профессия переводчика умирает на моих глазах – и не сказать, чтобы в
страшных муках.
Я всю свою
сознательную жизнь слышу о том, что умирает театр, литература, нет хороших
писателей, художников… Однако театр процветает и по-прежнему принимается во
всем мире с восторгом, в литературе появляются новые имена, чьи тиражи
раскупаются очень быстро. На самом ли деле умирает профессия переводчик?
Неужели нет надежды на спасение ситуации?
Бешеный
темп, выступающий под псевдонимом «сжатые сроки», появление оn-line
переводчиков, худо-бедно (очень худо и чрезвычайно бедно доносящих основной
смысл текста), низкие ставки и абсолютизация понятия «книга - товар» и среди
производителей, и среди потребителей приводят к очень заметному падению т.н.
среднего уровня. Перевод, и прежде-то всегда балансировавший между понятиями
«передача информация» - «произведение искусства», окончательно свалился в
первое. И воспринимается подавляющим большинством именно так. Это, выспренно
выражаясь, – знамение времени, неумолимый ход прогресса. И потому в будущее я
смотрю мрачно.
Какова
ситуация с подготовкой высококвалифицированных переводчиков в России?
Я знаю о
двух-трех семинарах, проводимых даровитыми и опытными людьми – тем, кажется,
ситуация и исчерпывается. Сам лично в плодотворность такого обучения я не верю.
Излишне говорить, что талантливые в этой сфере люди всегда были и будут.
Наверное, вы
принимали участие во многих форумах, семинарах. У вас было много
возможностей встретиться и поговорить с коллегами переводчиками. Какой
формат таких встреч назвали бы эффективным для развития переводческого дела?
Какие вопросы вам бы хотелось с ними обсудить?
Ой, нет. Я
как раз не принимаю участия ни в каких семинарах. Поэтому о формате форума
представления не имею. Обсуждать можно исключительно технологические аспекты –
передачу реалий, методы и приемы словесной игры и пр. Вопросы со-творчества –
самые лакомые в профессии переводчика – обсуждению с коллегами не подлежат. Ибо
«каждый пишет, как он слышит».